МОЙ ГОРОД

Бескрайний город! С самого начала

Его пленила славная река.

Приник он к ней от ее причала

Не отошел ни шагу за века.

Он креп от лет, мужал от революций

И, наступая на степной простор,

На сотню верст задумал размахнуться

И все рекой любуется в упор.

Уступы зданий, зеленью обвитых,

Шеренги труб и зарево дымков.

Все здесь красиво, мирно, деловито,

Все смотрит в завтра гордо и легко.

Посмотришь с Волги, как хорош и молод

Мой город в бликах солнечного дня!

И не поверишь, что однажды город

Рождался вновь из пепла и огня.

Что враг и вправду в город прорывался

И рвал на части из последних сил,

А город весь стонал и содрогался,

И жаркой грудью Волгу заслонил.

И битва здесь такою долгой,

И спят в земле здесь тысячи солдат…

Чтоб уничтожить свастику над Волгой,

Вел смертный бой бессмертный Сталинград.

Все позади. Но чтоб никто на свете

Не смел, нарушить труд наш и покой,

Стоит на страже мест священных этих

Мать – Родина с мечом над головой!

В порыве вся она вперед стремиться

И вечно помнить прошлое велит.

Она вдали, как сказочная птица,

Что день и ночь над городом парит.

НА ДЛИННОМ ЖИЗНЕННОМ ПУТИ

Я сто превратностей изведал

На длинном жизненном пути.

Одной тюрьмы лишь не отведал:

Не дал себе в нее войти.

 Зато я гвардии солдатом

Отбарабанил семь годков.

Я дрался с фрицами когда – то,

Шел до Берлина на врагов.

Но лишь затихла канонада

И автомат спустился с плеч,

Пришли шагистика, наряды,

И без команды – ни встать, ни лечь.

Я был в казарме замурован

С контрольным выходом на свет:

В столовой дом с ячменным кормом,

На плац и в смрадный туалет.

Колючкой стянута ограда,

Дежурный пост у проходной.

Ничто не дышит здесь отрадой,

Но пахнет многое тюрьмой.

И там, и здесь зови терпенье,

И там, и здесь тоска грызет,

Но там – позор и искупленье,

А здесь – служенье и почёт.

О КАРТИНЕ А. ШИЛОВА «ЗАБЫТЫЙ»

Вот он в своей комнатушке

В час стариковской еды:

Черствого хлеба горбушка,

Ржавая кружка воды.

Все он отдал для победы –

Воин Второй мировой,

Но никакого просвета

Нет над его головой.

Стал никому он не нужен

В нашей шальной суете.

Жизнью жестоко контужен,

Сдался он в плен нищете.

Грязью цепляется липкой

Думы о близком конце.

Проблески жалкой улыбки

Скорбью застыли в лице.

Многие (пусть именитые)

Сгинут в душе без следа,

Но этого, всеми забытого,

Мне не забыть никогда!

К ВЕТЕРАНАМ

Часто мы встречались прежде,

Часто и не вдруг,

Но становиться все уже

Ветеранский круг.

Остается нам, немногим,

Вспоминать войну,

Чтоб все думать сквозь тревоги

Думу не одну.

Жили на войне солдаты

Дружною семьей.

Всяк стоял, как брат за брата

В службе фронтовой.

Те солдаты заслоняли

Волги берега

И дошли до дальней дали,

Разгромив врага.

Но ушли плоды победы,

Словно из – под рук…

Нам искать беды секреты

Было недосуг.

Ждет страна за годом годы

В жизни перемен,

Мы ж стареем злу в угоду

И уходим в тлен.

Нам достойных благ не дали,

Только громы слов.

Мы трудом завоевали

Хлеб себе и кров.

Выпьем за усопших братьев,

Их – не оживить,

И за нас, кто жизни ради

Продолжает жить.

ОБМОТКИ

Уж война в пластах былого

Не видна и не слышна,

Лишь в кино грохочет снова

Настоящая война

Шквал ее, как факел страшный,

С полотна глаза слепит.

Лишь один пустяк, но важный,

На экран позабыт.

То обмотки…Их не стало.

Но ведь в них простой боец

Принимал войны начало

И встречал ее конец.

Шел по мукам отступлений.

Шел к вершинам всех побед.

Выше этих восхождений

В мире не было и нет.

Шел с мешком и с винтовкой,

Чтоб пешком весь мир пройти.

И мотались на обмотки

Версты длинного пути.

И солдат был с ними дружен.

Им хоть снег, хоть топь болот.

Отряхнул, стянул потуже –

И опять готов в поход.

Мир пришел, и службу круто

Взял в режим: подъём, отбой.

Не обулся за минуту  -

Целый час казарму мой!

И с печали все ворчали:

«Ну и чудо – сапоги!»

И зеваешь, и мотаешь

Восемь раз кругом ноги!

Брились, вешали медали,

Если в город шли в кино,

Но в глаза девчат читали

Лишь сочувствие одно.

На себя взглянули строго –

И повесились носы.

У обмоток чести много,

Но они не для красы.

Так обмотки постепенно

И сползли с солдатских ног,

И на смену им степенно

Вышел кирзовый сапог.

Но обмотки – быль и слава,

Пот и кровь, и долг святой.

Им – в музей бы рядом с флагом,

Рядом с маршальской звездой.